Илья́ Серге́евич Глазуно́в (10 июня 1930, Ленинград — 9 июля 2017, Москва[5]) — советский, российский художник-живописец, сценограф, педагог. Народный художник СССР (1980). Полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством». Основатель и ректор Российской академии живописи, ваяния и зодчества.
В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Глазунов; Глазунов, Илья.
Родился 10 июня 1930 года в Ленинграде. Отец — Сергей Фёдорович Глазунов, историк; дядя по отцу — патологоанатом и коллекционер живописи М. Ф. Глазунов. Мать — Ольга Константиновна Глазунова (Флуг); дядя по матери — востоковед К. К. Флуг, потомки петербургского немецкого фабриканта Г. И. Флуга.[6]
Пережил блокаду Ленинграда, а отец, мать, бабушка и другие родственники погибли[7]. В 12-летнем возрасте вывезен из осаждённого города через Ладогу по «Дороге жизни».
Жил в деревне Гребло под Новгородом. После снятия блокады в 1944 году вернулся в Ленинград. Учился в Ленинградской средней художественной школе, в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина (ЛИЖСА) в мастерской Б. В. Иогансона (1951—1957). По распределению был направлен в Ижевск учителем рисования и тригонометрии, оттуда перевелся в Иваново, затем — в Москву.
В начале февраля 1957 года в Центральном Доме работников искусств в Москве состоялась первая выставка работ художника, имевшая большой успех.
Его долгие годы опекал поэт Сергей Михалков, как вспоминал о нём сам Глазунов: «которому я обязан буквально всем»[7].
В 1977 году выставка, содержащая картину «Мистерия XX века» (работа 1978 года), была закрыта, так как «противоречила советской идеологии».
C 1978 года руководил мастерской портрета в Московского художественного института им. В. И. Сурикова.
В 1981 году организовал в Москве Всесоюзный музей декоративно-прикладного и народного искусства и стал его директором.
С 1987 года — бессменный ректор созданной по его инициативе Российской академии живописи, ваяния и зодчества.
По воспоминаниям Станислава Куняева, Илья Глазунов перестал сотрудничать с «Нашим современником»[8] и диаметрально изменил мнение о Вадиме Кожинове[9] после публикации в журнале следующего заявления последнего: «Картины Ильи по-своему хороши, и вот если бы их размножить и вывесить, как плакаты на железнодорожных станциях, эффект был бы великолепен!» и неосторожного замечания, что некоторые «работы художника последних лет — это китч…»[10], до этого момента Глазунов тепло отзывался о Кожинове и приглашал читать лекции в Суриковский институт[11].
С президентом России Владимиром Путиным в Музее сословий России, 2 июня 2015 года
10 июня 2009 года Председатель Правительства Российской Федерации Владимир Путин посетил галерею Ильи Глазунова и поздравил его с 79-летием. Рассматривая картину «Князь Олег и Игорь» (1972), Владимир Путин высказал пожелание, чтобы меч князя Олега был несколько увеличен, «а то выглядит, как перочинный ножик. <…> Им как будто колбасу режут». Художник обязался картину исправить и похвалил главу правительства за «хороший глазомер»[12].
9 февраля 2012 года Глазунов был официально зарегистрирован как доверенное лицо кандидата в Президенты РФ Владимира Путина[13].
Могила Ильи Глазунова на Новодевичьем кладбище (июль 2017)
Скончался 9 июля 2017 года в Москве на 88-м году жизни[14]. Похоронен на Новодевичьем кладбище[15]. 2 октября 2020 года на его могиле был открыт памятник[16].
Личная жизнь
Первая жена (с 1956 по 1986) — Нина Виноградова-Бенуа (1936—1986), по официальной версии покончила жизнь самоубийством[17]. Глазунов считал, что её смерть — убийство.
Сын Иван Глазунов (род. 1969), художник, автор полотна «Распни его!», картин из жизни русских святых, пейзажей русского севера. Народный художник Российской Федерации (2020).
Четверо детей, в том числе дочь Ольга, художник[18]
Дочь Вера Глазунова (род. 1973), художник, автор картины «Великая княгиня Елисавета Феодоровна перед казнью в Алапаевске».
Будучи женат первым браком, имел роман со студенткой ВГИКа Ларисой Кадочниковой[19]. Кадочникова вспоминала:
«Глазунов поклонялся Достоевскому и хотел, чтобы его окружали и страсти по Достоевскому. На пределе человеческих возможностей. Только тогда он мог работать, это вдохновляло его. Он бесконечно требовал от меня признаний в любви. К нему, гению. Мне в любви он не признавался, но я видела, как горят его глаза. Понимала, что ему необходима. Да, он любил меня. И терзал…»[20].
Ранние живописные работы середины 1950-х — начала 1960-х годов выполнены в академической манере, отличаются психологизмом и эмоциональностью. Иногда заметно влияние французских и русских импрессионистов и западно-европейского экспрессионизма («Ленинградская весна», «Ада», «Нина», «Последний автобус», «1937 год», «Двое», «Одиночество», «Метро», «Пианистка Дранишникова», «Джордано Бруно»).
Дипломная работа в ЛИЖСА «На колхозной ферме» (1957)[22]
Работа «Дороги войны», изображающая отступающую Красную армию в 1941 году (1957). Не сохранилась до наших дней; художником позднее исполнена авторская копия.
Цикл графических работ, посвящённых жизни современного города. Цикл начат в студенческие годы. На листах того времени, исполненных чёрным соусом, художник изображает личные переживания своего лирического героя на фоне улиц и интерьеров Ленинграда («Двое», «Размолвка», «Любовь»). В более поздних графических листах художник изображает наступление урбанизации на старую архитектуру и человека.
Живописное полотно «Мистерия XX века» (1978 и 1999). В картине представлены наиболее выдающиеся события и герои прошедшего столетия с его борьбой идей, войнами и катастрофами.
Живописное полотно «Вечная Россия», представляющее историю и культуру России за тысячу лет (1988).
Исполненные в графически стилизованной манере произведения, посвящённых русской старине: циклы «Русь» (1956), «Поле Куликово» (1980) и др.
Серия работ на темы основных произведений Фёдора Достоевского (триптих «Легенда о Великом Инквизиторе»).
Создал живописные панно «Вклад народов Советского Союза в мировую культуру и цивилизацию» (здание ЮНЕСКО, Париж, 1980).
Картина «Внуки Гостомысла: Рюрик, Трувор и Синеус»[23][24].
Создал серию портретов советских и иностранных политических и общественных деятелей, писателей, людей искусства (Сальвадор Альенде, Индира Ганди, Урхо Кекконен, Федерико Феллини, Давид Альфаро Сикейрос, Джина Лоллобриджида, Марио дель Монако, Доменико Модуньо, Мирей Матьё, Иннокентий Смоктуновский, космонавтВиталий Севастьянов, Леонид Брежнев, Николай Щёлоков).
Серия работ «Вьетнам», «Чили» и «Никарагуа».
Театральный художник (создал оформление к постановкам опер «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» Николая Римского-Корсакова в Большом театре, «Князь Игорь» Александра Бородина и «Пиковая дама» Петра Чайковского в Берлинской опере, к балету «Маскарад» Арама Хачатуряна в Одесском оперном театре и др.)
Участвовал в реставрации и реконструкции зданий Московского Кремля, в том числе Большого Кремлёвского дворца.
На последних выставках в московском Манеже (2010) и Санкт-Петербургском Манеже (2011) выставил новые полотна «Раскулачивание», «Изгнание торговцев из Храма», «Последний воин», а также ряд новых пейзажных этюдов с натуры маслом, выполненных в свободной технике; также зрители увидели лирический автопортрет художника «И снова весна».
Общественная деятельность
В начале 1960-х годов создал патриотический клуб «Родина», который вскоре был ликвидирован.
В 1970-е годы выступил против Генерального плана реконструкции Москвы, угрожавшего практически полным разрушением исторической части города. Вместе с единомышленниками создал альбом, посвящённый «старой» Москве и отражающий утраты, понесённые в результате градостроительной деятельности коммунистического руководства. Ему и композитору Вячеславу Овчинникову удалось собрать подписи деятелей науки и культуры под письмом в Политбюро ЦК КПСС. Генплан был выставлен на обозрение в Манеже и раскритикован общественностью. После чего план был отозван, а при ГлавАПУ Москвы был создан общественный совет, без решения которого разрушения исторической застройки не могли быть допущены.
Участвовал в создании Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, давшего законную возможность вести борьбу за сохранение русских архитектурных памятников.
По инициативе художника в Москве в 1987 году была создана Российская академия живописи, ваяния и зодчества, в которой ведётся обучение по специальностям «живопись», «скульптура», «реставрация и технология живописи», «архитектура», «история и теория изобразительного искусства». Со дня основания являлся её ректором.
В 1991 году был одним из инициаторов создания Петровской академии наук и искусств[25]
Взгляды
Глазунов был сторонником монархии, сословных привилегий и ограничений, противник демократии и равенства прав[26][27]. В 1960-е годы он высказывал пожелание «Я мечтаю о том времени, когда всех коммунистов повесим на фонарях»[28].
В 1980 году люди из окружения Глазунова вошли в ультраправую монархическую организацию Общество «Память»[29][30].
В целом Глазунов придерживался традиционных православных позиций. В то же время он разделял многие идеи славянского неоязычества. В своей книге «Россия распятая» (1996, 2006) он писал о древней «славянско-арийской праистории», которую, по его мнению, в числе прочего, подтверждает «Велесова книга». Подчёркивая важность православного христианства, он призывает не забывать о «древних русах — внуках Даждьбога», поскольку, по его мнению, именно они создали Святую Русь. Глазунов пишет о «белой арийской расе» и её наиболее славных представителях, славянах, призывая вернуть им почётное звание создателей Ригведы и Авесты, о «русине» Одоакре и «славянине» Рюрике, отождествляет со славянским творчеством всё, что связано с венедами, называет тавро-скифов «русами», утверждает, что у древних славян было единобожие в виде «славянской Троицы», Явь, Правь и Навь (понятия из «Велесовой книги»). В архитектуре Русского Севера Глазунов обнаруживает «арийские формы мышления». Глазунов осуждает советских и российских историков за якобы отрицание ценности «Велесовой книги» и пренебрежение древним славянским «арийским» прошлым. По его утверждениям, археологи скрывают истину о прошлом и варварски расправляются со славянскими артефактами. Глазунов финансировал издание сборника «Древность: арьи, славяне», содержащего статьи Н. Р. Гусевой, С. В. Жарниковой и ряда других авторов, излагавших «арийскую» идею для широкой аудитории. Глазунов разделял «арийскую» идею ещё с советского времени, когда он подружился с бывшим власовцем, основателем мюнхенского журнала «Вече» О. А. Красовским. Глазунов одним из первых связал свастику со славянским язычеством на своей картине «Вечная Россия» (1988), где, в числе других фигур, изображён языческий идол с этим символом[30].
Глазунов осуждал распад СССР и высказывал беспокойство за судьбы русских, оставшихся в новых независимых республиках и находящихся под угрозой ассимиляции. Для противостояния этому он предостерегал против губительного, по его мнению, «расового смешения»[30]. Глазунов связывал евреев с Антихристом и писал о «жидомасонском заговоре»[30][31].
Звания и награды
Во время церемонии награждения Орденом «За заслуги перед Отечеством» I степени, 9 сентября 2010 года
Заслуженный деятель искусств РСФСР (1973) — за заслуги в области советского изобразительного искусства[32]
Народный художник РСФСР (1979) — за заслуги в области советского изобразительного искусства[33]
Народный художник СССР (1980) — за большие заслуги в развитии советского изобразительного искусства[34]
Орден «За заслуги перед Отечеством» I степени (2010) — за выдающийся вклад в развитие отечественного изобразительного искусства, многолетнюю творческую и педагогическую деятельность[35]
Орден «За заслуги перед Отечеством» II степени (2005) — за выдающиеся заслуги в области отечественного изобразительного искусства и образования[36]
Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (2000) — за выдающийся вклад в развитие отечественного изобразительного искусства[37]
Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (1995) — за заслуги перед государством, успехи, достигнутые в труде, большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами[38]
Орден Трудового Красного Знамени (1985) — за заслуги в развитии советского изобразительного искусства[39]
Медаль «Ветеран труда»
Медаль «В память 850-летия Москвы»
Знак отличия «За заслуги перед Москвой» (2010) — за большие заслуги в области изобразительного искусства и художественного образования[40]
Почётная грамота Правительства Москвы (2005) — за большой вклад в развитие отечественного изобразительного искусства, активную общественную деятельность и в связи с 75-летием со дня рождения[41]
Премия Фонда Андрея Первозванного «За веру и верность» (2007)[43]
Знак ордена святого Александра Невского «За труды и Отечество» (2005)[44]
Национальная премия «Имперская культура» имени Эдуарда Володина (2009, в номинации «Публицистика» — за книгу «Россия распятая»)[45]
Всероссийская историко-литературная премия «Александр Невский» (2010) — за книгу «Россия распятая» издательства «Голос-Пресс»[46]
Орден преподобного Андрея Рублёва I степени РПЦ (2010) — во внимание к выдающемуся вкладу в развитие русского изобразительного искусства и в связи с 80-летием со дня рождения[47]
Орден Преподобного Сергия Радонежского РПЦ (1999) — в связи с 40-летием творческой деятельности и в ознаменование 10-летия создания возглавляемой им Российской академии живописи, ваяния и зодчества[48]
Станислав Куняев: «Неожиданно для меня самого мои воспоминания о Вадиме Кожинове из июльского номера „Нашего современника“ за 2002 год отозвались драматическим эхом. Может быть, я весьма опрометчиво вспомнил о том, как Илья Глазунов искал у Кожинова понимания и не нашёл его, поскольку Вадим считал, что „работы художника последних лет — это китч“. Как бы то ни было, но, прочитав „кожиновский номер“, Илья Сергеевич позвонил в редакцию и заявил, что больше не желает сотрудничать с „Нашим современником“.» — Книга «Мои печальные победы».
Илья Глазунов Станиславу Куняеву: «Я, как и многие, был знаком с „широко известным в узком кругу“ литературоведом В. Кожиновым, ныне покойным, который был во многом идеологическим цензором-комиссаром органа Союза писателей. О Кожинове мнение было разное. Я был удивлен ложным утверждением Куняева, что мне для „полного счастья“ не хватало признания Кожинова, которого я якобы приглашал на свои выставки, мечтая услышать его восторженное мнение. Должен сказать, что у меня даже не было никогда его телефона и я не стремился к общению с ним, не считая его для себя авторитетом в литературоведении и тем паче в живописи, а также в истории, которой он начал заниматься последние годы своей жизни, став яростным норманистом.» — «Наш современник» ждёт другого. // Литературная газета. — № 30 (5885). — 24—30 июля 2002 г.
Станислав Куняев: «Лишь однажды, будучи в Польше и отвечая на вопрос корреспондента какой-то газеты о Глазунове, он (Кожинов) сказал, что „работы художника последних лет — это китч…“» — Поэзия. Судьба. Россия.Архивная копия от 9 апреля 2014 на Wayback Machine // Наш современник. — № 7. — 2002.
Станислав Куняев Илье Глазунову: «Вы же, Илья Сергеевич, лукавите, когда пишете, что „мне безразлично и абсолютно не интересно мнение покойного литературного критика В. Кожинова о моих работах“. С чего бы тогда вам столько лет держать в памяти его слова из какой-то польской газетёнки о том, что иные Ваши работы исполнены в жанре „китча“? Да и ничего обидного в этом нет. Вадим Валерианович неглупые мысли не раз высказывал о Вашем творчестве. Ну, например, помните: „Картины Ильи по-своему хороши, и вот если бы их размножить и вывесить, как плакаты на железнодорожных станциях, эффект был бы великолепен!“ Зря Вы пишете, что „у меня даже не было никогда его телефона и я не стремился к общению с ним, не считая его для себя авторитетом в литературоведении и тем паче в живописи, а также в истории“. Да были у Вас всегда все наши телефоны: и мои, и Кожинова. Не такой Вы человек, чтобы не иметь их. А если „не считали авторитетом“, зачем тогда (позвонив по телефону) приглашали его читать лекции в Суриковском институте? Зачем, когда технари из города Королёва уговорили Вадима в 1989 году баллотироваться в народные депутаты СССР (а не „в какие-то городские или районные“, как язвительно пишете Вы), подписали предвыборную листовку, гласящую о том, что Кожинов „выдающийся деятель нашей культуры“, „честный человек“, борец за „свободу церкви“ и „свободу совести“ и т. д. Вот кем был он для Вас в те времена, а теперь стал „цензором-комиссаром“ и „яростным норманистом“…» — Полного счастья не бывает. // Литературная газета. — № 32 (5887). — 7—13 августа 2002 г.
Hagemeister, Michael. Anti-Semitism, occultism and theories of conspiracy in contemporary Russia — the case of Ilya Glazunov // V. Paperni, W. Moskovich (eds.). Anti-Semitism and Philo-Semitism in the Slavic World and Western Europe, Haifa-Jerusalem, 2004. p. 235—241.
Другой контент может иметь иную лицензию. Перед использованием материалов сайта WikiSort.org внимательно изучите правила лицензирования конкретных элементов наполнения сайта.
2019-2025 WikiSort.org - проект по пересортировке и дополнению контента Википедии